Представьте себе, что вы — студент Принстонского университета и что вам и вашим сокурсникам Джеки Форауэр и Дэйл Миллер предложили принять участие в простом эксперименте (Vorauer & Miller, 1997). Вы приходите в лабораторию, и исследователи говорят вам, что цель эксперимента — выяснить восприятие испытуемыми студенческой жизни. Бросив монетку, они отправляют вашего товарища отвечать на вопросы анкеты, а вам предлагают собраться с мыслями перед предстоящим интервью. Спустя 15 минут экспериментатор разрешает вам взглянуть на безрадостный отчет вашего товарища: «Не могу сказать, что доволен своей студенческой жизнью... Многое из того, что мы проходим, кажется мне очень трудным... Но самые ужасные мои воспоминания связаны с экзаменом по французскому языку, я вообще не понимаю, как не завалил его... В Принстоне я почти ни с кем не подружился, и мне чаще приходится полагаться на старых приятелей.» Теперь ваш черед. Будет ли ваше описание собственного студенческого опыта более негативным, чем оно было бы, если бы вместо этого отчета вы, как другие испытуемые, прочитали отчет какого-либо студента, который написал, что хорошо учится, завел много замечательных друзей и приятелей и чувствует, что окружающие относятся к нему гораздо лучше, чем прежде? Именно это и произошло с реальными студентами Принстона, принимавшими участие в лабораторном эксперименте. Позитивность их самопрезентаций отражала позитивность самопрезентаций их товарищей, однако самое удивительное заключается в другом: они не заметили, что их мышление подверглось социальному воздействию. Связь между социальным окружением и их самопрезентациями оказалась вне поля зрения студентов.
Но чтобы делать то и другое, необходимо говорить на одном языке. Вопрос: знает ли молодежь язык "взрослых"? Конечно знает и даже пользуется им. Но знаем ли мы язык "детей"? Увы, нет... Кто же виноват в этом? Может быть, "дети" его скрывают? Отнюдь. Они его совсем не стесняются, склонны даже бравировать им. Но мы, ревнители чистоты языка, когда-то населившие его словами типа "комдив", "начпрод" и "колхоз", затем прекрасно "ботавшие по фене", украсившие канцеляризмами и универсальным "в этом плане", - мы приходим в сильнейшее негодование, когда слышим в их языке перекочевавшие к нам английские слова "флэт", "хайр", "шузы" или вовсе уже дикие "подруб", "тусовка", "стёб".
Результаты данных исследований, а также ряда других, которые мы рассмотрим далее в этой главе, подтверждают первоначальные гипотезы. Они свидетельствуют о том, что многократное воздействие насильственных сцен через средства массовой информации способствует укреплению насильственных установок по отношению к женщинам. Также это оказывает влияние по крайней мере на некоторых мужчин, которые совершают изнасилование из стремления «сексуализировать» насилие. Экспериментальный метод также использовался в целях изучения зависимости между употреблением алкоголя и степенью сексуальной восприимчивости. (Хотя данный метод и не применялся при изучении вагинального оргазма.) Было проведено исследование с участием 48 мужчин — студентов колледжа. Прибор для измерения напряжения пениса использовался для оценки степени эрекции, когда испытуемым, не находящимся под воздействием алкоголя, демонстрировался фильм откровенно сексуального содержания. А спустя несколько дней то же было осуществлено после употребления испытуемыми контролируемых доз алкоголя. Результаты показали, что при употреблении алкоголя сексуальное возбуждение снижалось, и что степень возбуждения уменьшалась пропорционально увеличению дозы алкоголя (Briddell & Wilson, 1976). Подобный же эксперимент проанализировал зависимость сексуального возбуждения от употребления алкоголя у женщин. Результаты оказались сходными. Эти исследования могут послужить иллюстрацией одного из основных преимуществ экспериментального метода. Поскольку исследователь имеет возможность строго контролировать переменные, он может делать выводы о наличии причинно-следственных отношений со степенью уверенности, недостижимой при использовании любых других методов. Однако данный метод также обладает и своими недостатками. Одно из наиболее принципиальных его ограничений связано с искусственностью лабораторных условий. И это может оказывать отрицательное воздействие и даже вносить искажения в реакции испытуемых. Как и в случае использования метода непосредственного наблюдения, сам факт осведомленности людей об участии в эксперименте может изменить их реакции по сравнению с теми, которые они проявляют за пределами лаборатории. Прежде чем закончить данную главу, мы хотим обратить внимание на ряд других вопросов, связанных с методами получения информации о сексуальных практиках. Прежде всего мы проанализируем две технологии, используемые в исследованиях сексуальности. Затем мы обсудим этические правила проведения сексуальных исследований. Также мы обратимся к роли теории и научной традиции феминизма в современных исследованиях, посвященных сексуальности. И наконец, мы рассмотрим исследования сексуальности, проводимые в средствах массовой информации. Мы завершим эту главу описанием процесса оценки результатов исследований, а также бросим беглый взгляд на будущее сексологии. <Задайте себе вопрос. Какой из четырех рассмотренных выше методов исследования (исследование конкретных случаев, опрос, непосредственное наблюдение и экспериментальное исследование) с вашей точки зрения был бы наиболее эффективным при изучении воздействия хронических болей на сексуальное функционирование? Почему?> Технологии сексологических исследований Прогрессу сексологических исследований во многом способствовала разработка двух специальных технологий для сбора информации. Первая технология, которую мы рассмотрим, — электронные устройства для измерения степени сексуального возбуждения, — известна уже на протяжении нескольких десятилетий. Вторая — компьютерная оценка сексуального поведения, является относительно новой. Электронные устройства для измерения сексуального возбуждения
