Я-концепция Термин я-концепция обозначает наши чувства и верования относительно самих себя. Наша я-концепция оказывает значительное влияние на характер наших интимных отношений и нашей сексуальности (Murray et al., 2001). Так, женщина, которая не стесняется своего тела, считает, что она имеет право на получение сексуального удовольствия, и занимает активную роль в удовлетворении своих сексуальных желаний, вероятно, будет иметь более удовлетворительные сексуальные отношения, чем женщина, не испытывающая столь позитивных чувств в отношении самой себя (Koppelman, 1988; Moorehouse, 2001). Исследования показывают, что чем выше самооценка человека и его уверенность в себе, тем выше степень его сексуального удовлетворения и тем меньше у него сексуальных проблем (Apt et al., 1993; Hally & Pollack, 1993). Образ своего тела является важнейшим аспектом я-концепции и оказывает сильное влияние на сексуальность. В западных культурах женское тело является предметом демонстрации, оценки и сексуализации в большей степени, чем мужское. Стройность и красота женского тела часто приравниваются к желанности. Женщины начинают беспокоиться о своем весе еще до наступления зрелого возраста. Исследования показывают, что в тех случаях, когда мальчики и девочки имеют одинаковое процентное содержание жировых тканей, девочки испытывают большую неудовлетворенность своим весом и формами тела, чем мальчики (Rierdan et al., 1988; Wood et al., 1996). В силу этих факторов внимание женщин во время полового акта может быть занято тем, насколько привлекательно они выглядят. Ощущение неловкости и негативные мысли по поводу своего тела могут препятствовать развитию сексуального желания и отвлекать от чувственных ощущений. Подавление желания негативной самооценкой своего тела, беспокойство о том, насколько привлекательным находит ваше тело партнер, отказ от позиций, подчеркивающих формы тех частей тела, которые вы считаете непривлекательными, и неприятные ощущения при прикосновении к местам, в которых, по вашему мнению, «слишком много жира», — вот лишь некоторые примеры того, каким образом негативный образ собственного тела препятствует полноценной сексуальной жизни. Ощущение женщиной неловкости по поводу своего тела во время физической близости с партнером-мужчиной представляет собой весьма распространенное явление. В ходе опроса студенток колледжей Среднего Запада США около 35% участниц сообщили, что стесняются своего тела во время физической близости с партнерами-мужчинами. Они соглашались с высказываниями типа: «Если бы партнер положил руки на мои ягодицы, я подумала бы "сейчас он почувствует, сколько у меня там жира"» и «Мне бы хотелось, чтобы мой партнер был сверху, потому что так ему труднее разглядеть мое тело». Исследователи обнаружили наличие взаимосвязи между образом своего тела и ощущением собственной сексуальности. Женщины, меньше всего стесняющиеся своего тела, считают себя хорошими сексуальными партнерами, ведут себя со своими партнерами более уверенно и имеют больший гетеросексуальный опыт в сравнении с женщинами, стесняющимися своего тела. Это происходит даже в тех случаях, когда формы тела первых и вторых практически ничем не отличаются. Конечно, мы не можем делать вывод о том, что существуют прямые причинно-следственные связи между этими факторами. Исследования позволяют установить лишь наличие корреляции между ними (Wiederman, 2000). Средства массовой информации играют значительную роль в формировании наших представлений о женской привлекательности, особенно в отношении веса. Образы женщин среднего веса и привлекательности встречаются в средствах массовой информации относительно редко. Современные же тенденции таковы, что с каждым годом образы женщин, демонстрируемые нам на телеэкранах и в рекламе, все больше отдаляются от среднестатистической нормы. Двадцать лет назад, в начале 80-х, вес фотомоделей был ниже среднестатистического веса для женщин приблизительно на 8%, теперь же эта разница составляет 23% (Daniluk, 1998). Округлые формы актрис предыдущего поколения — Мерилин Монро, Элизабет Тэйлор и Софи Лорен — сегодня сменились ультрастройными телами Калисты Флокхарт, играющей в «Олли Мак-Бил», и Лары Флинн Бойл, играющей в «Практике». Таким образом, разрыв между реальными и идеальными женскими образами еще более увеличился (Stein, 2000). {Два друга разработали серию кукол «Смарти» в качестве альтернативы куклам «Барби» для девочек. У этих кукол, отражающих образ карьерно-ориентированной женщины, тот же рост, что и у Барби, однако они имеют более широкие, нормально пропорциональные талию, бедра и ноги}
Седьмой этап (символически — с 1917 г. по сей день) можно считать современным. На этом этапе состоялась реализация и крах марксистско-ленинской утопии казарменного социализма, жертвою которой оказалась целая треть человечества, начиная с СССР. Никуда не делись и прочие многообразные утопии. На этом этапе постепенно складывается понимание того, что социальный утопизм — это отнюдь не черно-белое кино с разделением всего и вся на утопическое и реалистическое, а те элементы сознания и нововведения, в том числе политики, которые исходят не из объективных закономерностей и не из промысла божия, а из произвольных представлений о желаемом будущем (которые часто выдаются за научные или за некое откровение). Таким образом черты утопизма можно найти в политике любого правительства любой страны мира и во взглядах любого политика, философа, ученого, писателя, вообще любого человека. Среди социальных утопий второй половины XIX — первой половины XX в. наибольшее развитие получили марксизм и анархизм. Марксизм сделался к началу XX в. основой широкого революционного движения и в своей экстремичной форме (марксизм-ленинизм) привел к попытке реализации этой утопии («утопия социализма») сначала в масштабах России, а затем, уже во второй половине XX в., в масштабах целой трети человечества. Но в 90-х гг. XX в. эта утопия, как и всякая утопия, потерпела крах, и к XXI в. от нее остались лишь быстро деформирующиеся рудименты.
Ответ зависит также и от того, насколько отец Ванды заинтересован в происходящем. Активные сторонники той или иной позиции склонны к восприятию лишь узкого диапазона мнений. Незначительно отличающееся мнение может показаться им безрассудно радикальным, особенно если оно — скорее выражение противоположной точки зрения, чем «экстремальная версия» той позиции, которую они уже разделяют (Pallak et al., 1972; Petty & Cacioppo, 1979; Rhine & Severance, 1970). Если отец Ванды еще не думал о том, чтобы заняться физическими упражнениями, или если эта проблема его вообще не очень волнует, Ванда может занять более радикальную позицию, чем та, которую ей следует занять, если он уже твердо решил держаться подальше от всяких упражнений. Итак, если вы пользуетесь доверием и ваша аудитория не слишком близко принимает к сердцу то, о чем вы намерены говорить, действуйте: защищайте радикальные взгляды. Нужно ли представлять аудитории противоположную точку зрения? Коммуникаторам приходится решать еще одну практическую проблему: что делать с аргументами оппонентов? На этот вопрос, как и на предыдущий, здравый смысл не дает однозначного ответа. Предоставление контраргументов способно привести в замешательство слушателей и ослабить вашу собственную позицию. Но с другой стороны, если вы излагаете позицию оппонентов, ваша информация может предстать в более выгодном свете и будет воспринята как более честная и обезоруживающая. После разгрома фашистской Германии во Второй мировой войне командование американской армии не хотело, чтобы солдаты расслаблялись и думали, будто предстоящая война с Японией — пустяк. И вот социальный психолог Карл Ховланд и его коллеги из Департамента информации и образования Министерства обороны США провели две радиопередачи, в которых утверждали, что война на Тихом океане продлится как минимум два года (Hovland, Lumsdaine & Sheffield, 1949). Одна из них была «односторонней»: в ней не были представлены аргументы оппонентов, в частности и такой, что воевать придется не с двумя противниками, а только с одним. Вторая передача была «двусторонней»: в ней прозвучали как аргументы оппонентов, так и ответы на них. Как показано на рис. 7.5, эффективность сообщения зависит от слушателя. «Односторонняя» передача произвела наибольшее впечатление на тех, кто уже и так придерживался этой точки зрения, а «двусторонняя» — на тех, кто был не согласен с ней.
