В настоящее время многие члены транссексуального сообщества (см. главу «Гендерные вопросы») все чаще и чаще получают трибуну как в профессиональной литературе, так и в популярных СМИ. Они утверждают, что переодевание в одежду другого пола приемлемый и законный источник сексуального возбуждения и выражения и не является признаком нарушения поведения или психического расстройства. Следовательно, они выступают против ярлыка трансвестического фетишизма и характеристики подобных действий как ненормальных. В соответствии с приведенными ранее диагностическими критериями трансвестический фетишизм — это отклонение, присущее исключительно гетеросексуальным мужчинам. Давайте рассмотрим факты, свидетельствующие в поддержку этого утверждения. Так, известно, что в большинстве случаев трансвестический фетишизм привлекает именно мужчин. Это действительно верно для всех современных обществ, относительно которых мы имеем информацию. Тем не менее в клинической литературе встречаются отдельные публикации о случаях переодевания женщин в мужскую одежду ради получения сексуального удовольствия (Bullough & Bullough, 1993; Stoller, 1982). Некоторые авторы утверждают, что трансвестический фетишизм в действительности больше распространен среди женщин, чем мы думаем. И это происходит потому, что женщины обладают значительно большими возможностями для переодевания в одежду другого пола без риска обнаружения. Это, конечно же, может оказаться справедливым. Однако мы также знаем, что мужчины, которые переодеваются в женскую одежду, не возбуждаются, надевая универсальную или предназначенную для лиц обоего пола одежду. Напротив, они предпочитают именно женскую одежду, которую носят только женщины. Например, это могут быть колготки, лифчики или нейлоновые чулки. Следовательно, мы могли бы предполагать существование женщин, склонных к трансвестическому фетишизму, которые с целью достижения сексуального возбуждения носят что-либо из исключительно мужской одежды. Например, это могут быть мужские трусы или бандаж, а не джинсы или фланелевая рабочая рубашка, которые в большей степени являются одеждой, пригодной для лиц обоего пола. Однако отчеты о таком поведении среди женщин чрезвычайно редко встречаются в клинической литературе. Несколько исследований, проведенных как в клинических, так и в неклинических условиях, показали, что трансвестический фетишизм больше всего распространен среди женатых мужчин с преобладающе гетеросексуальной ориентацией (Brown, 1990; Doctor & Prince, 1997; Talamini, 1982). Общенациональный опрос, в котором приняли участие 372 мужчины, склонных к переодеванию в женскую одежду, показал следующее. Хотя большинство опрошенных мужчин были гетеросексуалами, значительная их часть (больше 30%) считала себя бисексуалами, гомосексуалистами или же людьми, сексуально не активными по отношению к другому человеку (Bullough & Bullough, 1997). Большинство женатых мужчин, склонных к трансвестическому фетишизму до брака, как правило, не рассказывают женам о своем интересе к переодеванию в одежду другого пола. Это происходит, в основном, из-за уверенности этих мужчин в том, что с началом семейной жизни их наклонность исчезнет. Однако этого обычно не случается, и большинство жен, в конечном счете, узнают о тайном занятии своих мужей. Данные показывают, что большинство жен не поддерживают переодевание своих мужей в одежду другого пола, а только терпят эту парафилию (Brown & Collier, 1989; Bullough & Weinberg, 1988). И даже если изначальная реакция жен не является особенно негативной, со временем у них может развиться негодование и отвращение, как показано в следующем примере: «В первый раз, когда мой муж спросил меня, может ли он надеть мои колготки, я подумала, что он пошутил. Когда он их надел, я поняла, что это не розыгрыш. Как ни странно, мы провели замечательную ночь, и это, вероятно, приглушило на время мою озабоченность. Через некоторое время эта склонность мужа мне действительно начала надоедать. Мне стало казаться, что мы никогда не сможем вступать в близкие отношения без того, чтобы сначала он не надевал мое нижнее белье. Сейчас меня тошнит от этого и я устала. Все это кажется мне безнадежным.» (Из авторских архивов) Подобно фетишизму и некоторым другим нетипичным формам сексуального поведения, развитие трансвестического фетишизма часто происходит по типу обусловливания. Возможно, что в начальный период формирования сексуального интереса процесс переодевания в одежду другого пола сопровождался подкреплением в форме сексуального возбуждения и оргазма, как проиллюстрировано в следующем примере: «Когда я был ребенком 11-12 лет, меня приводили в восхищение и возбуждали картинки из журналов, где были изображены модели в нижнем белье. Я очень много мастурбировал, рассматривая эти картинки. И это было великолепно. Позже я начал включать нижнее белье моей матери в мои мастурбационные ритуалы. Сначала я только прикасался к нему, а позже стал надевать его на себя и расхаживал перед зеркалом, продолжая мастурбировать. Сейчас, когда я уже взрослый, я часто встречаюсь с женщинами. И эти встречи приносят мне достаточное удовлетворение и без переодеваний. Но я по-прежнему, время от времени оставаясь наедине, надеваю женское белье и получаю от этого немалое удовлетворение.» (Из авторских архивов) Некоторые мужчины, склонные к трансвестическому фетишизму, рассказывали, что в детстве они по разнообразным причинам наряжались как девочки (Bullough et al., 1983). Иногда такое поведение инициировали сами родители. Они одевали своего маленького сына в красивую одежду для девочек, потому что им казалось это «прелестным» или потому что они больше хотели иметь девочку, а не мальчика. Кроме того, некоторые истории болезни мужчин, являющихся трансвестическими фетишистами, показали, что когда они были мальчиками, их наказывали, заставляя надевать одежду девочек (American Psychiatric Association, 1994; Stoller, 1977). Такие наказания через унижение подчас служат первым шагом к трансвестизму.
Все это, вместе взятое, произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Динамика ВНП на душу населения, радужные миражи «постиндустриального общества», «конвергенция», экзистенциалистские стенания по поводу «отчуждения личности» — все это показалось сущим вздором по сравнению с обрисовавшейся угрозой надвигающейся катастрофы. Почти два года вокруг книги Тоффлера кипели споры на тему о том, реальна ли грядущая катастрофа, и если да, то как ее избежать. Однако прошло лишь немногим более года — и появились книги, по сравнению с которыми Тоффлер выглядел таким же оптимистом, как ранее Белл и Канн по сравнению с ним самим. Лекция 6
Между тем Бибб Латане, Киплинг Уильямс и Стивен Харкинс не прекращали поисков иных способов изучения этого феномена, который они назвали социальной леностью (Latane, Williams & Harkins, 1979; Harkins et al., 1980). Они обратили внимание на то, что от 6 человек, кричащих или аплодирующих «изо всех сил», шума больше не в 6 раз, чем от одного, а всего лишь менее чем в 3 раза. Как и перетягивание каната, «производство шума» тоже подвержено влиянию неэффективности группы. Поэтому Латане и его коллеги последовали примеру Ингхэма и сделали так, чтобы участники их экспериментов, студенты Университета штата Огайо, поверили, будто другие тоже кричат или аплодируют, хотя на самом деле никто, кроме них, ничего не делал. Латане проводил свои эксперименты следующим образом: шестерых испытуемых с завязанными глазами усаживали полукругом и давали всем наушники, через которые транслировали оглушительные крики или овации. Испытуемые не могли слышать криков и аплодисментов не только других испытуемых, но и своих собственных. В зависимости от сценария эксперимента их просили кричать или аплодировать либо в одиночку, либо вместе с другими. Люди, которым рассказали об этих экспериментах, предположили, что вместе с другими испытуемые будут кричать громче, ибо почувствуют себя более раскованно (Harkins, 1981). Что же оказалось на самом деле? Проявилась социальная леность: когда испытуемые думали, что другие 5 членов группы либо кричат, либо хлопают в ладоши, они производили в 3 раза меньше шума, чем когда думали, что занимаются этим в одиночку. Социальная леность проявлялась даже тогда, когда испытуемыми становились члены группы поддержки из средней школы, которые думали, что «шумят» вместе со всеми или в одиночку (Hardy & Latane, 1986). Поразительно, но аплодировавшие как в одиночку, так и вместе с группой не считали себя ленивыми; им казалось, что они в обоих случаях «выкладываются» одинаково. То же самое происходит, если учащиеся работают над коллективным проектом, за который получат одинаковые оценки. Уильямс отмечает: сам факт существования лености признается всеми, но признать самого себя ленивым не желает никто.
