Получить точные данные об уровне сексуальных насилий над мужчинами довольно сложно по ряду причин. Не последняя из них заключается в том, что мужчины еще реже, чем женщины, сообщают, что над ними было совершено насилие (Harney & Muehlenhard, 1990; Mitchell et al., 1999; Scarce, 1997). Одной из причин нежелания сообщать о происшедшем является страх перед осуждением, в случае если изнасилование станет достоянием гласности. Это опасение фигурирует по крайней мере в одном исследовании (Spencer & Tan, 1999). Авторы обнаружили, что к мужчинам, сообщавшим, что к ним было применено сексуальное принуждение, часто возникало негативное отношение, особенно со стороны других мужчин. Еще одна причина того, почему о сексуальном нападении на мужчин становится известно гораздо реже, заключается в том, что этому явлению уделяется значительно меньше внимания. Сексуальное насилие над мужчинами мало освещается в средствах массовой информации, преступления такого рода реже фигурируют в психологической и медицинской литературе (Stermac et al., 1996). Результат налицо — проблеме сексуальной агрессии между мужчинами были посвящены очень немногочисленные исследования (Krahe et al., 2000). Фактически, единственное, что было сделано за последнее десятилетие, — это изменение уголовного кодекса во многих штатах. Теперь, согласно новому определению изнасилования, взрослый мужчина тоже может считаться жертвой (Isley & Gehrenbeck-Shim, 1997). Как и в том случае, когда жертвой изнасилования становится женщина, сексуальное нападение на мужчину часто сопровождается жестокостью и демонстрацией власти. Ходж и Кантер (Hodge & Canter, 1998) обнаружили, что нападения на гомосексуалистов отличаются большей жестокостью, чем нападения на гетеросексуала. Но независимо от того, женщина ли подверглась изнасилованию или мужчина, случившееся может иметь для жертвы исключительно разрушительные последствия. Социобиологическое объяснение изнасилования Как мы уже отмечали, многие эксперты полагают, что мотивы сексуального принуждения детерминированы культурологическими факторами. Однако социобиологи Ренди Торнхилл и Грег Палмер (Rendy Thornhill & Greg Palmer, 2000) выражают несогласие с этой позицией. В своей полемической работе они утверждают, что «...приобретенное поведение, да и вся культура в целом являются следствием психологических механизмов адаптации, формирующихся в течение длительного периода времени. Эти адаптационные механизмы, наряду со всеми остальными человеческими особенностями, включают в себя как генетические компоненты, так и компоненты внешней среды. Мы совершенно убеждены, что природа происхождения изнасилования сродни тому процессу, вследствие которого путем многовекового естественного отбора, описанного Дарвином, на шкуре леопарда появились пятна, а у жирафа вытянулась шея» (р. 31).
Это, конечно же, Гейзел Гендерсон — «Создание альтернативных будущностей» (1978). С характерным подзаголовком: «Конец экономики» и с предисловием одного из наиболее авторитетных предтеч альтернативистики — Э. Шумахера. Основная идея труда, нашумевшего в свое время, — необходимость перехода от привычных категорий политэкономии к оптимальному сочетанию критериев экономики и экологии, к качественно иному образу жизни общества, включая полное переосмысление сущности научно-технического прогресса на благо людей. Эти идеи она развивала позднее еще в двух столь же нашумевших книгах — «Политика солнечной эпохи: альтернатива экономике» (1981) и «Парадигмы в прогрессе (Смена парадигм): жизнь за пределами экономики» (1991). Следует назвать и Мэрилин Фергюсон — «Заговор Водолея: личные и общественные трансформации в 80-х годах» (1980). Основная идея книги: на смену эпохе Рыб, в которой мы мыкались последние две тысячи, лет, грядет такой же продолжительности эпоха Водолея, с совершенно иной системой ценностных ориентации людей, с качественно иным менталитетом и образом жизни. Первые признаки наступления новой эпохи («заговор Водолея») уже дают о себе знать: на смену «вертикальной» иерархии бюрократических структур приходят «горизонтальные» сети взаимодействия; на смену здравоохранению — изначальное «здравоохранение», с минимизацией медицинского вмешательства; на смену образованию как средству повысить свой статус в обществе — непрерывное образование как процесс, как радость познания нового; на смену труду для выживания—труд как радость самореализации личности. И так далее. Прямо-таки мечты утопистов XIX в., до марксистов включительно, только шаг за шагом находящие свое воплощение в реальной жизни развитых стран мира сегодня! И следует сделать все возможное, чтобы приблизить эпоху Водолея целенаправленными усилиями.
Возможно, вам знакома и другая ситуация: собравшись вместе, члены группы пребывают в напряжении, и вот кто-то прерывает молчание и говорит: «Положа руку на сердце, могу сказать, что...» Проходит совсем немного времени, и вы, к своему удивлению, понимаете, что все придерживаются одного мнения. Нередко все молчат, когда преподаватель спрашивает, есть ли у кого-нибудь вопросы, и из-за этого общего молчания каждый думает про себя, что он единственный, кто чего-то не понял. Каждый считает, что только его молчание — результат смущения, а все остальные молчат, потому что им все понятно. Дэйлу Миллеру и Кэти Мак-Фарланд удалось наблюдать этот известный всем феномен в рамках лабораторного эксперимента (Miller & McFarland, 1987). Они предложили испытуемым прочитать совершенно непонятную статью и сказали, что «если у них возникнут серьезные проблемы с пониманием текста, то они могут обратиться за помощью». Хотя никто из испытуемых не воспользовался этим разрешением, все думали, что другие не будут стесняться так, как они. Испытуемые неправильно решили, что никто не обратился за помощью, потому что не нуждался в ней. Преодоление подобного плюралистического неведения возможно, когда кто-то делает первый шаг, предоставляя тем самым другим возможность выявить и усилить свои общие реакции. --- Эта теория социального сравнения вызвала к жизни эксперименты, по ходу которых испытуемых знакомили не с аргументами других людей, а только с их позициями. Примерно в таком положении мы оказываемся, когда узнаем о результатах опроса общественного мнения или о результатах опроса избирателей, проведенного на выходе с избирательных участков в день голосования. Будут ли испытуемые «подгонять» свои ответы, чтобы соответствовать социально желательной позиции, если им — без обсуждения — станут известны точки зрения других людей? Да, будут. Когда люди предварительно не объявляли о своей позиции, знакомство с точкой зрения других стимулировало незначительную поляризацию (Goethals & Zana, 1979; Sanders & Baron, 1977) (См. рис. 8.10). Эта поляризация — следствие сравнения — обычно менее выражена, чем поляризация, проявляющаяся в результате активного обсуждения. Тем не менее вызывает удивление такой факт: вместо того чтобы просто проявить конформизм по отношению к «среднегрупповому показателю», люди нередко хоть и ненамного, но все же «превосходят» его. Можно ли сказать, что они делают это для того, чтобы не быть «как все»? Не является ли это еще одним примером нашей потребности чувствовать себя уникальными (глава 6)?
