2) социально-географические (перспективы дальнейшего освоения земной поверхности, включая Мировой океан); 3) социально-экологические (перспектива сохранения равновесия между состоянием природной среды и жизнедеятельностью общества);
Гендерные установки. Судя по тому, как респонденты отвечают на вопросы исследователей, которые проводят опросы общественного мнения, установки относительно женщин изменились так же быстро, как и расовые установки. В 1937 г. на вопрос: «Поддержите ли вы на президентских выборах кандидата от своей партии, если этим кандидатом будет женщина?», — утвердительно ответили треть американцев; к 1988 г. готовых проголосовать «за» было уже 94% (Niemi et al., 1989; Smith, 1999). В 1967 г. 56% студентов-первокурсников американских колледжей были согласны с тем, что «замужняя женщина не должна заниматься ничем, кроме дома и семьи»; к 2000 г. количество сторонников этого тезиса уменьшилось до 22% (Astin et al., 1987; Sax et al., 2000). По данным Элис Игли и ее коллег (Eagly et al., 1991) и Джеффри Хаддока и Марка Занны (Haddock & Zanna, 1994), отношению к женщинам не присущи столь же негативные, на уровне инстинкта, эмоции, которые проявляются в отношении некоторых других групп населения. Большинство людей больше симпатизируют женщинам, чем мужчинам. Они считают женщин более понимающими, добрыми и склонными к помощи. Следствием благоприятного стереотипа, который Элис Игли называет эффектом «женщины — прекрасны», становится благоприятная установка. Однако гендерные установки нередко амбивалентны. К такому выводу пришли Питер Глик и Сьюзн Фиске после того, как вместе со своими коллегами опросили 15 000 человек в 19 странах (Glick, Fiske et al., 1996, 2000). Зачастую они представляют собой смесь благосклонного сексизма («Женщины более нравственны») с враждебным («Стоит мужчине зазеваться — и он уже на коротком поводке»). И потом, привязанность вовсе не всегда означает восхищение. Можно любить бабушек и тех, кто о нас заботится (или женщин вообще), но не восхищаться ими. О многих мужчинах можно сказать, что они скорее уважают феминисток, чем восхищаются ими (MacDjnald & Zanna, 1998). Точно так же многие восхищаются достижениями евреев, немцев или японцев, но не любят ни первых, ни вторых, ни третьих (Fiske & Ruscher, 1993). Для тех, кого огорчают предубеждения, связанные с полом, есть и хорошие новости. Одно из наиболее часто цитируемых доказательств существования предрассудков в отношении женщин получено Филипом Гольдбергом, который в 1968 г. провел следующий эксперимент: он давал студенткам колледжа штата Коннектикут несколько статей и просил оценить каждую из них. В качестве авторов одних статей указывались мужчины (например, Джон Т. Маккей), в качестве авторов других — женщины (например, Джоан Т. Маккей). Как правило, статьи, написанные женщинами, признавались ими менее ценными. В этих результатах без труда можно увидеть самоуничижение — исторически сложившийся признак подавления: отношение женщин к женщинам не свободно от предрассудков.
Проституция и закон Некоторое время назад в США обсуждалась возможность легализации проституции. Но ряд факторов указывает на необходимость поддержания статуса проституции как уголовного преступления. Некоторые считают, что если бы проституция была ненаказуема, то многие женщины стали бы ею заниматься. В результате этого было бы гораздо труднее ограничивать деятельность проституток. Другим аргументом является то, что правительство должно регулировать общественную мораль. Отсутствие же законов против проституции означает терпимое отношение правительства к коммерциализации порока (Исследование ООН, 1959). Основные же аргументы против уголовного статуса проституции и публичных домов базируются на том, что проституцию трудно преследовать юридически. Проституция процветает, несмотря на уголовные санкции против нее. И такое уже происходило в истории большинства обществ, где ее запрещали. Усилия по искоренению проституции всегда оказывались столь же дорогими, сколь и малоэффективными (Chapkis, 1997). Выдвигаются и другие возражения, обусловленные негативными результатами нелегальной проституции. Например, статус проституции как уголовного преступления поощряет ее связи с организованной преступностью и затрудняет реабилитацию проституток (проституткам трудно найти работу, если их имя уже значится в уголовном деле) (Weiner, 1996). Также высказываются возражения, связанные с дискриминацией в применении наказаний. Клиенты и проститутки в большинстве случаев несут одинаковую ответственность. Однако именно проституток, а не их клиентов, как правило, преследуют, арестовывают и сажают в тюрьму. Но в этом неравенстве все же есть несколько замечательных исключений. В Вашингтоне офицеры полиции арестовывают автомобили клиентов проституток. Это помогает отыскивать и наказывать «покупателей» наравне с «продавцами». Для возврата машины требуются подписи всех ее владельцев (а очень часто совладельцами машины является либо жена, либо работодатель клиента). Многие мужчины вместо предъявления необходимых подписей просто отказываются от машины. Так они стремятся скрыть свою связь с проституткой (Chapkis, 1997). Некоторые полицейские службы помещают на своих веб-сайтах фото арестованных проституток и их клиентов. Они надеются, что так у мужчин пропадет желание пользоваться услугами проституток. Существует по крайней мере две альтернативы криминального статуса проституции. Одна из них — легализация, другая — декриминализация. Когда проституция легализована, ее можно регулировать, облагать налогами. Правительство также может выдавать специальные лицензии. В таких случаях проституток можно будет регистрировать и требовать от них соблюдения определенных процедур. Например, чтобы сохранить лицензию, они должны будут проходить обязательный медицинский осмотр, как делается в штате Невада. В случае декриминализации проституток перестанут подвергать уголовному наказанию. Однако тогда проституцию не будут лицензировать или регулировать. Но даже если бы проституция была легализована или декриминализована, законы, касающиеся сексуального домогательства и вовлечения в этот бизнес несовершеннолетних, оставались бы в силе (McElroy, 1995). Разумное обоснование легализации или декриминализации базируется на ряде факторов. Проституцию, как правило, считают «преступлением без жертв». Ведь она, на первый взгляд, не вредит своим участникам. Тем не менее проституцию ни в коей мере нельзя считать преступлением без жертв. Проститутка очень часто оказывается жертвой оскорблений и унижений со стороны клиентов, сутенеров, а также законов и социальных ярлыков (Valera et al., 2001). Декриминализация или легализация проституции позволит полиции уделять больше времени борьбе с другими преступлениями, которые наносят вред людям или собственности. Кроме того, если бы проституция стала легальной, ее связь с организованной преступностью была бы ослаблена. Также проститутки меньше подвергались бы преследованиям со стороны сутенеров, клиентов, юридической системы и всех, кто получает прибыль от проституции (The Economist, 1998). Иногда проститутки создают организации, чтобы влиять на политику и поддерживать друг друга. Союз проституток КОЙОТ (COYOTE, Call Off Your Old Tired Ethics — Вышвырните Прочь Свою Старую Этику) был основан в 1973 году. Эта организация помогает проституткам выразить собственное недовольство и тревоги. В будущем роль этой организации и ее влияние на американские законы, касающиеся проституции, прояснится. <Задайте себе вопрос. Каким, по вашему мнению, должен быть статус проституции?>