Примерно такое же положение было в малых городах и по окраинам крупных городов. И только в центрах крупных городов (несколько процентов населения) существовал уголовный мир, более или менее похожий на Лондон или Нью-Йорк второй половины прошлого века. Но и там между этим миром и полицией тоже сложилось определенное равновесие, не допускавшее ни полного исчезновения преступности, ни выхода ее за определенные рамки. Каждый опытный полицейский досконально знал свою «клиентуру», обычно быстро догадывался, кто именно мог совершить то или иное преступление, и реагировал сообразно обстоятельством. Как и любых типичных евроазиатов (не говоря уже об азиатах без «евро»), полицейского и судью нетрудно было подкупить. Кроме того, очень большую роль играли личные отношения (родственные или знакомство). Но в общем и целом порядок соблюдался, в положенных случаях следовали арест, суд и тюрьма, так что особого разгула преступности не наблюдалось. И вот с такими авторитарно-патриархальными традициями вся бывшая Российская империя, переименованная в Советский Союз, «въехала» в 60-е годы XX века (всего каких-нибудь 40 лет назад!). Правда, традиции дважды прерывались — и оба раза в связи с мировыми войнами — Первой и Второй. После Первой мировой и последовавшей за ней Гражданской войны осталось несколько миллионов совершенно деклассированных элементов, плюс еще несколько миллионов беспризорных сирот — детей и подростков, и почти все они были психологически готовы на преступление. Естественно, последовал гигантский «всплеск» преступности и потребовалось около десятилетия, прежде чем это «половодье» снова начало входить в обычные «берега». Но тут грянула «коллективизация сельского хозяйства» — и в города было выброшено еще несколько миллионов криминогенных люмпенов. Впрочем, они вскоре попали под пресс массового террора, поэтому преступность не смогла разрастись вновь — ее, можно сказать, затоптали походя.
{Разные люди по-разному реагируют на стресс: одних он мобилизует, других вышибает из седла. Исследователи стремились понять «стиль объяснений», благодаря которому одни люди более подвержены депрессии, чем другие} Почему на некоторых людей даже незначительный стресс оказывает такое сильное влияние? Результаты исследований свидетельствуют о том, что депрессивные реакции зависят от стиля объяснения. Колин Сакс и Дафна Бьюдженталь попросили нескольких молодых женщин познакомиться с человеком, который иногда вел себя неприветливо и недружелюбно, создавая тем самым неприятные социальные ситуации (Sacks & Bugental, 1987). В отличие от оптимисток те женщины, которым был присущ пессимистический стиль объяснения — объяснение негативных событий устойчивыми, глобальными и внутренними причинами, — реагировали на социальную неудачу депрессией. Но это еще не все: после знакомства с неприветливым субъектом они вели себя более враждебно даже с теми, с кем знакомились в дальнейшем, Негативное мышление стало причиной плохого настроения, которое затем вылилось в негативное поведение. Результаты полевых исследований, проведенных при участии детей, подростков и взрослых, подтверждают вывод о том, что при неблагоприятном стечении обстоятельств более подвержены депрессии люди, которым присущ пессимистический стиль объяснения. Авторы одного такого исследования обследовали студентов университета через каждые 6 недель в течение 2,5 лет (Alloy et al., 1999). За это время первую в своей жизни депрессию пережили 1% тех, кто начал студенческую жизнь с оптимистическим мышлением, и 17% пессимистов. «Пессимизм, предшествующий неудаче, — путь к тяжелой депрессии», — пишет Мартин Селигман (Seligman, 1991, р. 78). Более того, пациенты, которые по завершении курса лечения избавляются от депрессии, но продолжают придерживаться негативного стиля объяснения, как только случается что-нибудь плохое, могут дать рецидив (Seligman, 1992). Если же рецидив случается у пациентов с оптимистическим стилем объяснения, они, как правило, быстро справляются с ним (Metalsky et al., 1993; Needles & Abramson, 1990). Исследователь Питер Левинсон и его коллеги, обобщив эти результаты, предложили стройную психологическую трактовку депрессии (Lewinsohn et al., 1985). Согласно их представлениям, негативный Я-образ, атрибуции и ожидания человека, пребывающего в состоянии депрессии, — важный элемент порочного круга, начало которому кладет негативный опыт в виде академической или профессиональной неудачи, семейного конфликта или социальной изоляции (рис. А.2). Людей, склонных к депрессии, подобные стрессы подталкивают к грустным размышлениям, к сосредоточенности на себе и обвинениям в свой адрес (Pyszczynski et al., 1991; Wood et al., 1990a, b). Подобные размышления создают депрессивное настроение, кардинально изменяющее ход мыслей человека и его поступки, которые, в свою очередь, «подливают масла в огонь» последующих негативных событий, самокритики и депрессивного состояния. В лабораторных экспериментах настроение людей в состоянии несильной депрессии улучшалось, когда при выполнении задания их внимание переключалось на какой-нибудь внешний стимул (Nix et al., 1995). (Судя по всему, для счастья нужна сосредоточенность на чем-то другом, а не на самом себе.) Следовательно, депрессия — это и причина, и следствие негативного мышления.
Очень часто парапсихология действует на самой границе официально признаваемой науки. Цель ее - проверить, действительно ли существуют психологические явления, необъяснимые на современном уровне знаний. При возможности она пытается выявить элементы, позволяющие найти место этих проявлений в рамках нормальной жизнедеятельности организма, и установить условия, в коих они возникают. При проведении парапсихологических экспериментов следует особенно тщательно выверять методологию и проявлять крайнюю осторожность в интерпретации результатов. Явления, о коих говорит парапсихологии, поныне дискуссионны и вызывают скептическое отношение многих психологов; они, не отрицая целесообразности продолжения экспериментального изучения, выступают против научно не аргументированных утверждений и сенсационных заявлений отдельных парапсихологов. ПАРАФАЗИЯ - нарушение речевого высказывания, проявляемое в замене требуемых звуков (букв) речи или слов на другие или же в неправильном употреблении отдельных звуков (букв) или слов в устной и письменной речи. Различаются два вида парафазии: 1) парафазия литеральная - ошибочная замена отдельных звуков или слогов в словах; в ее основе лежат сенсорные или моторные нарушения речевые; 2) парафазия вербальная - замена одних слов другими, близкими по смыслу, что обусловлено мнестическими или семантическими нарушениями речи; может проявляться и как соединение отдельных элементов разных слов в одно (-> контаминация). ПАРАФАЗИЯ ВЕРБАЛЬНАЯ - болезненное явление, чаще всего встречаемое при афазии акустико-мнестической. Характерно заменой нужного слова другим, входящим вместе с ним в одно поле ассоциативное (например, вместо слова «стол» - употребляется «стул»).
