Другая часть понятийной схемы, которая используется в исследованиях групп, касается положения индивида в группе в качестве ее члена. Первым из понятий, употребляемых здесь, является понятие «статус» или «позиция», обозначающее место индивида в системе групповой жизни. Термины «статус» и «позиция» часто употребляются как синонимы, хотя у ряда авторов понятие «позиция» имеет несколько иное значение (Божович, 1967). Самое широкое применение понятие «статус» находит при описании структуры межличностных отношений, для чего более всего приспособлена социометрическая методика. Но получаемое таким образом обозначение статуса индивида в группе никак нельзя считать удовлетворительным. Во-первых, потому, что место индивида в группе не определяется только его социометрическим статусом; важно не только то, насколько индивид как член группы пользуется привязанностью других членов группы, но и то, как он воспринимается в структуре деятельностных отношений группы. На этот вопрос невозможно ответить, пользуясь социометрической методикой. Во-вторых, статус всегда есть некоторое единство объективно присущих индивиду характеристик, определяющих его место в группе, и субъективного восприятия его другими членами группы. В социометрической методике есть попытка учесть эти два компонента статуса (коммуникативный и гностический), но при этом вновь предполагаются лишь компоненты эмоциональных отношений (тех, которые индивид испытывает к другим членам группы, и тех, которые к нему испытывают другие). Объективные характеристики статуса при этом просто не фигурируют. И в-третьих, при характеристике статуса индивида в группе необходим учет отношений более широкой социальной системы, в которую данная группа входит, — «статус» самой группы. Это обстоятельство небезразлично для конкретного положения члена группы. Но этот третий признак также никаким образом не учитывается при определении статуса социометрической методикой. Вопрос о разработке адекватного методического приема для определения статуса индивида в группе может быть решен только при одновременной теоретической разработке этого понятия.
Анализ адекватности прогнозной модели
Все рассмотренные ранее этапы процесса коммуникации в определенном смысле являются подготовительными. Они позволяют сформировать у партнера по общению ощущение, что его понимают. Нивелировать действие так называемых психологических барьеров. В результате человек оказывается готов следовать за вами и вместе с вами по пути к совместно созданной цели. Поэтому данный этап называется ведением. Допустим, вы общаетесь с человеком по поводу его сложного положения или некоторого внутреннего конфликта. Вы видите, что партнер напряжен, скован. Присоединившись к его мышечному напряжению, а затем постепенно расслабляясь, вы поведете его за собой. Избавившись от груза перенапряжения, возможно, он без особого труда найдет выход. Все, вероятно знают историю о том, как Станиславский просил актера приподнять за одну ножку рояль и одновременно решать задачу на простые арифметические действия. В результате человек ничего не мог решить. Мышечная скованность, излишняя напряженность не только осложняют протекание наших мыслительных процессов, но и приводят к эмоциональной закрепощенности, сужению поля ясного осознания происходящего. В этой ситуации простое расслабление часто приносит облегчение и позволяет найти выход из сложного положения. Если вы в ответ на свое предложение слышите, что для партнера это слишком далекая перспектива, попросите его ближе рассмотреть открывающиеся возможности сотрудничества. Вполне возможно, что он увидит какие-то интересные детали и согласится внимательней приглядеться к тому, с чем вы пришли. Присоединившись к предикатам собеседника, а через них и к его репрезентативной системе, вы поможете человеку более эффективно использовать имеющиеся ресурсы соответствующего модального процесса. Интересной иллюстрацией этапа ведения является старинная народная сказка «О торговце и обезьянах». «Один торговец сел отдохнуть в тени дерева, а котомку с товаром положил на землю. Котомка эта была битком набита красными шапками — он нес их в соседний город на продажу. Такая же красная шапка была у него самого на голове. Сидел он, сидел, потом прилег. Повеял прохладный ветерок, навеял на путника дремоту, и он уснул. А над ним на ветках дерева сидели обезьяны и таращили на него глаза. Как только торговец заснул, обезьяны соскочили на землю, расхватали шапки и снова забрались на дерево. Напялили шапки на головы и ну прыгать и скакать с ветки на ветку. Шум подняли на все джунгли. Проснулся торговец от их гомона, поглядел — котомка пустая, шапок и след простыл. «Что за чудо!» — думает. — «Куда мои шапки подевались? Неужели их кто украл?». Поглядел вверх, видит — обезьяны в его шапках прыгают с дерево на дерево. Торговец был человек умный. Он обежал вприпрыжку несколько раз вокруг дерева, под которым спал. Потом сорвал с себя шапку и швырнул ее на землю с криком:
