Одна народная сказка служит прекрасной иллюстрацией эффекта сверхоправдания. Мальчишки ежедневно затевали шумные игры на улице, где жил одинокий старик. Шум раздражал старика, и вот однажды, позвав детей к себе, он сказал им, что любит веселые детские голоса и заплатит каждому из них по 50 центов, если они и завтра будут играть возле его дома. Назавтра мальчишки прибежали и шумели больше обычного. Старик «оплатил их услуги» и пообещал заплатить и на следующий день. Дети не заставили себя долго ждать, их крики — тоже, и старик снова дал им деньги: но на этот раз по 25 центов. Следующий день оказался для мальчишек менее «урожайным»: старик заплатил им только по 15 центов, предупредив, что деньги у него на исходе. «Завтра я смогу заплатить вам только по 10 центов, но я очень прошу вас прийти», — сказал он. Разочарованные дети ответили, что больше не придут. Десять центов, решили они, не такие деньги, чтобы ради них стоило играть возле его дома целый день. Как следует из теории самовосприятия, неожиданное вознаграждение не уменьшает внутреннего интереса, поскольку оно не лишает людей возможности объяснять свои действия собственной мотивацией (Bradley & Mannell, 1984; Tang & Hall, 1994). (В данном случае уместна аналогия с героиней сказки, которая узнает, что дровосек, в которого она влюблена, на самом деле — принц.) И если похвала за хорошо сделанную работу вселяет в нас уверенность в собственной компетентности и успешности, результатом этого может стать реальное усиление внутренней мотивации. Правильный подход к вознаграждениям может также способствовать расцвету креативности (Eisenberger et al., 1999). Эффект сверхоправдания проявляется тогда, когда кто-либо заранее предлагает ненужное вознаграждение с явной целью контролировать поведение. В данной ситуации важно, о каком именно вознаграждении идет речь. Награды и похвала, информирующие людей об их достижениях (заставляющие их гордиться собой: «А у меня это здорово получается!»), усиливают внутреннюю мотивацию. Вознаграждения, цель которых — контролировать людей и заставить их поверить в то, что их усилия объясняются именно ими («Я сделал это ради денег»), уменьшают внутреннюю привлекательность дела, в целом доставляющего удовольствие (Rosenfeld et al., 1980; Sansone, 1986).
Один тридцатилетний мужчина сообщает: «Как правило, каждая поза пробуждает во мне какие-то определенные эмоции, а также выражает то или иное эмоциональное отношение. Когда я сверху, мне нравится ощущать себя агрессивным. Будучи снизу, я испытываю особое наслаждение от подчинения партнерше. Занимаясь сексом в боковой позиции, я просто растворяюсь в ощущении нежности и близости. Мне нравится, что все эти стороны моей натуры я могу разделить с моей возлюбленной.» (Из авторских архивов) В каждой позиции заложен определенный потенциал физического и эмоционального самовыражения. В зависимости от настроения партнеров они могут отдать предпочтение той или иной позе. Предпочтения различным позициям могут быть продиктованы и такими факторами, как состояние здоровья, возраст, вес, беременность или специфические особенности партнеров. В некоторых положениях один партнер обладает большей свободой, что позволяет ему задавать и контролировать темп, угол и характер стимулирующих и возбуждающих движений. В других партнеры могут совместно задавать ритм движений. Некоторые позиции дают возможность мануального стимулирования клитора во время полового акта. Например, такая позиция, когда женщина сидит верхом на мужчине. Многим парам нравятся позы, позволяющие смотреть друг другу в глаза и видеть тело партнера. Боковая позиция лицом к лицу обеспечивает расслабленное состояние партнеров, когда каждый из них свободной рукой может ласкать тело другого. Позиция, когда мужчина входит сзади, особенно уместна в период беременности партнерши, когда давление на живот может доставлять ей неудобства. Вот как Лаура Кеннеди описывает водоворот чувств во время полового акта в одном из своих стихотворений (Maltz, 1996, р. 59): Я испытываю невыносимое страдание, Сидя на тебе верхом. Изнемогая,
