Наиболее весомым аргументом в пользу гипотезы пренатального развития неврологических предпосылок сексуальной ориентации является корреляция привычки пользоваться преимущественно правой или левой рукой и гомосексуализма. Вероятно, что праворукость или леворукость устанавливается еще до рождения. Исследования плода с помощью ультразвука показывают, что у младенца уже проявляются признаки право- или леворукости. Например, это проявляется в том, что он чаще сосет большой палец или больше шевелит одной из рук. Анализ большого количества работ, в которых было охвачено почти 25 000 испытуемых, показал, что у гомосексуалистов на 39% чаще, чем у гетеросексуалов, встречалась леворукость, что указывает на пренатальную природу гомосексуализма. При этом сами нейрофизиологические механизмы, которые обусловливают формирование право- или леворукости и гомосексуализма, так и остаются неопределенными (Lalumiere et al., 2000). Генетические факторы Третье направление исследований посвящено проверке гипотезы о генетической предрасположенности к гомосексуализму. Само собой разумеется, что полностью разграничить влияние генетических факторов и факторов, связанных с условиями послеутробного развития каждого конкретного индивида, невозможно. Анализ семейных паттернов всегда был единственным способом оценить роль наследственности в гомосексуализме. Так, в ряде исследований выявлено, что мужской и женский гомосексуализм является исключительно семейным явлением. И это позволяет говорить, что он, по-видимому, берет начало в семье (Bailey & Bell, 1993; Bailey & Benishay, 1993; Pattatucci & Hammer, 1995). Но просто констатация того, что гомосексуализм имеет тенденцию быть семейным явлением, не обязательно подразумевает, что генетические факторы являются его причиной. Влияние психосоциального окружения, с которым обычно сталкивается семья, также может быть источником гомосексуальных наклонностей. Чтобы лучше понять соотношение влияний наследственности и окружения, исследователи часто используют близнецовый метод. Однояйцевые близнецы происходят из одной оплодотворенной яйцеклетки, которая делится на два отдельных зародыша с идентичным генетическим кодом. Поскольку однояйцевые близнецы имеют те же самые гены, любые различия между ними должны быть отнесены на счет влияния окружения. В свою очередь, разнояйцевые близнецы получаются в том случае, если две женские яйцеклетки оплодотворяются разными сперматозоидами. Поскольку разнояйцевые близнецы следуют из оплодотворения двух отдельных яйцеклеток, их генетический код совпадает не больше, чем код любой другой пары сиблингов (детей одних родителей). Физические и поведенческие различия между разнояйцевыми близнецами могут происходить под влиянием генетических факторов, влияния окружения или их комбинации. Пытаясь понять сравнительную роль генетического кода и окружающей среды в определении поведенческих черт, исследователи часто сопоставляют, насколько та или иная специфическая черта выражена у обоих членов близнецовой пары. Когда по одному какому-либо признаку однояйцевые близнецы больше похожи друг на друга, чем пара разнояйцевых близнецов того же самого пола, мы можем предполагать, что признак имеет сильный генетический базис. И наоборот, когда степень сходства по определенному признаку одинакова у обоих типов близнецов, разумно предположить, что факторы окружения оказывают более весомое влияние. В большинстве исследований, проводившихся между 1950 и 1995 годами, в которых сравнивались показатели совпадения сексуальной ориентации у однояйцевых и разнояйцевых близнецов, выявлены значительные различия между этими двумя группами. Исследователи установили, что показатель совпадения сексуальной ориентации у однояйцевых близнецов превышает 95%, тогда как у разнояйцевых близнецов этот показатель не больше 19% (Bailey & Pillard, 1991, 1995; Bailey et al., 1993; Kallman, 1952; Whitman & Diamond, 1986). В последние годы, однако, методы формирования выборки, используемые в исследованиях гомосексуализма среди близнецов, стали подвергаться критике. Особенно уязвимыми оказались работы 1990-х годов, в которых испытуемых привлекали с помощью рекламных объявлений в публикациях для геев и лесбиянок или через знакомых. Кроме того, испытуемые с самого начала знали, что они участвовали в исследовании гомосексуализма. Следовательно, могло случиться так, что близнецы, которых приглашали участвовать в таком исследовании, учитывали сексуальную ориентацию другого близнеца, брата или сестры, до принятия решения об участии в исследовании. А это в итоге могло привести к более высокими показателям совпадения, чем те, которые могли бы быть получены для генеральной совокупности. Таким образом, искажение добровольности (см. главу «Сексологические исследования: методы и проблемы») может привести к формированию нерепрезентативной выборки, неадекватно представляющей популяцию близнецов в целом. В связи с этим в самом последнем исследовании близнецов отбирали из реестра близнецов Австралии. Всего в этом исследовании принимало участие 1538 пар близнецов. Из них 312 пар однояйцевых близнецов-мужчин, 182 пары разнояйцевых близнецов мужского пола, 668 пар однояйцевых близнецов-женщин и 376 пар разнояйцевых близнецов-женщин. Все близнецы, участвовавшие в исследовании, были выбраны произвольно, независимо от данных о другом близнеце — брате или сестре. Каждый участник заполнял анонимную анкету, в который были отражены широкие аспекты сексуальности, включая пункты, имеющие отношение к сексуальной ориентации. Используя очень строгие критерии для определения гомосексуальной ориентации, исследователи получили показатель совпадения среди однояйцевых близнецов-мужчин — 20%, а среди разнояйцевых — 0%. Соответствующие показатели совпадения для близнецов-женщин составили у однояйцевых и разнояйцевых пар — 24 и 10,5% соответственно (Bailey et al., 2000). Показатели совпадения гомосексуальной ориентации среди однояйцевых близнецов в этом исследовании были заметно ниже, чем показатели, полученные в более ранних работах с испытуемыми-добровольцами из сообщества геев. Однако существенно более низкие показатели совпадения для разнояйцевых пар близнецов одного пола все равно являются веским доказательством генетической составляющей в сексуальной ориентации некоторых людей. Хотелось бы надеяться, что будущие исследования близнецов позволят лучше понять роль наследственности в определении сексуальной ориентации. С этим убедительным доказательством роли наследственного компонента в формировании сексуальной ориентации хорошо согласуется сообщение группы исследователей об обнаружении ими «гена гомосексуализма», который, возможно, обусловливает предрасположенность мужчин к развитию гомосексуальной ориентации (Hamer et al., 1993). В этом исследовании у 33 из 40 обследованных пар братьев-геев, не являющихся близнецами, была обнаружена идентичная молекулярная структура X-хромосом в области Xq28. Этот показатель совпадения оказался вдвое выше, чем аналогичный показатель для братьев в генеральной совокупности. Другая команда исследователей, пытаясь подтвердить предыдущие результаты, сообщила, что показатель совпадения для генетических маркеров Xq28 среди 52 гомосексуальных пар родных братьев оказался не выше, чем в общей популяции (Rice et al., 1999). Эти расхождения не мешают исследователям продолжать искать генетический маркер гомосексуализма (Fox, 1999).
между Маратом и Архимедом... ...А вода продолжает течь под мостом Мирабо...
В наши дни миграция и потоки беженцев перемешивают культуры интенсивнее, чем когда-либо прежде. «Восток есть Восток, а Запад есть Запад, и им никогда не встретиться», — писал в XIX в. английский поэт Редьярд Киплинг. Однако сегодня Восток и Запад, Север и Юг встречаются постоянно. Италия стала вторым домом для многих албанцев, Германия — для турок, Англия — для пакистанцев и выходцев из Вест-Индии; следствия этого «великого переселения народов» — в равной мере и дружба, и вражда. Для жителей Северной Америки и Австралии их родные страны все более и более превращаются в «плавильные котлы» разных культурных традиций. Каждый шестой канадец — эмигрант. Работая, развлекаясь и живя бок о бок с носителями разных культурных традиций, мы начинаем лучше понимать, каким образом эти традиции влияют на нас, и осознавать значение культурных различий. В мире, раздираемом конфликтами, настоящий мир невозможен без уважения к существующим между нами различиям и понимания того, что объединяет нас. Чтобы понять влияние собственной культуры, достаточно пообщаться с носителями других культурных традиций. Американские мужчины могут испытывать неловкость, видя, как руководители стран Среднего Востока, приветствуя президента США, целуют его в щеку. Немецкому студенту, не избалованному общением с «господином профессором», кажется странным, что на моем факультете двери большинства кабинетов открыты и студенты могут свободно входить в любой из них. Одна иранская студентка, впервые оказавшаяся в американском ресторане «Макдоналдс», долго искала в своем бумажном пакете столовые приборы, пока не увидела, что остальные посетители едят жареный картофель руками. Во многих уголках земного шара ваши и мои самые утонченные манеры будут восприняты как серьезное нарушение этикета. В Японии иностранцам зачастую очень трудно придерживаться принятых там правил общежития, и они толком не знают, когда положено снимать обувь, как наливать чай, когда преподносить и открывать подарки, как вести себя по отношению к человеку, стоящему выше или ниже в социальной иерархии. Как следует из правил этикета, все культуры имеют собственное представление о том, какое поведение можно назвать приемлемым. Мы нередко рассматриваем эти социальные ожидания, или нормы, как нечто негативное, заставляющее людей слепо следовать традиции. Действительно, нормы сдерживают и ограничивают нас, причем делают это столь успешно и деликатно, что мы едва ли ощущаем их существование. Каждый из нас чувствует себя в собственной культуре так же свободно и естественно, как рыба в океане, и чтобы почувствовать ее влияние, нам нужно «вынырнуть» из нее. «Когда мы видим, что другие голландцы демонстрируют поведение, которое иностранцы называют “голландским”, мы нередко не видим в нем ничего типично голландского» (Koomen & Dijker, 1997). Нет лучшего способа усвоить нормы собственной культуры, чем пожить среди носителей другой культуры и убедиться в том, что они делают что-то так, а мы делаем то же самое по-другому. Живя в Шотландии, я вынужден был признаться своим детям: да, европейцы едят мясо, держа вилку в левой руке зубцами вниз. «Но у нас, у американцев, считается хорошим тоном сначала нарезать мясо, а затем переложить вилку в правую руку. Согласен, это неудобно. Но так у нас принято».
