Специалистам в области социальных наук трудно побороть соблазн и не совершить ошибку, соскользнув с описания того, что «есть», на предписание того, что «должно быть». Философы называют это натуралистическим заблуждением. Сегодня пропасть между «есть» и «должно быть», между научным описанием и этическим предписанием остается такой же широкой, какой она была 200 лет тому назад, когда философ Дэвид Юм обратил внимание на этот феномен. Ни из одного исследования человеческого поведения, например сексуального, не следует логический вывод о том, какое поведение «правильное». Если большинство людей не делает чего-то, из этого вовсе не следует, что их поведение «неправильное». И наоборот, если большинство что-то делает, это совсем не значит, что подобное поведение правильно. Всякий раз, переходя от утверждений об объективных фактах к предписывающим утверждениям относительно того, что должно быть, мы добавляем свои ценности. Именно так — и явно, и неявно — личные ценности социальных психологов влияют на их работу. Мы поступим правильно, если будем помнить об этом, а также и о том, что если что-то справедливо по отношению к ним, справедливо и по отношению к каждому из нас. Наши взгляды на мир несут на себе отпечаток наших ценностей и предположений. Чтобы понять, в какой мере принимаемое нами как должное зависит от разделяемых нами ценностей и социальных репрезентаций, необходимо познакомиться с миром иной культуры, что время от времени мы будем делать на протяжении всей этой книги. Если у вас нет сомнений в том, что люди должны быть прежде всего верны самим себе, что женщины лучше (или хуже), чем мужчины, справляются с некоторыми ролями или что браку должна непременно предшествовать романтическая любовь, — живите в согласии с этими ценностями. Так к какому же выводу мы пришли? Коль скоро наука не лишена субъективности, от «ее услуг» следует отказаться? Отнюдь нет. Именно понимание того, что человеческое мышление всегда включает интерпретацию, и является причиной проведения научного анализа; нам нужны исследования, выполненные с разными предубеждениями. Постоянно проверяя свои убеждения фактами, лучше узнавая последние, мы контролируем и ограничиваем свои предубеждения. Системные наблюдения и эксперименты помогают нам освободиться от розовых очков, через которые мы смотрим на реальность.
Сексуальность на телеэкране К моменту достижения 18-летнего возраста мы в среднем успеваем посмотреть около 20 000 часов телепередач. Нетрудно предположить, что все это эфирное время оказывает то или иное влияние на наше отношение к сексуальности (Folb, 2000). Возможность наблюдать сексуальные сцены с помощью СМИ не выходя из дому практически безгранична. Желая немного насладиться бесцельным времяпрепровождением, мы с удовольствием разглядываем сексуальные образцы рекламы. Из них мы усваиваем упрощенные представления о сексе, доказывающие, что секс-товар особенно хорошо продается, если имеет юную упругую упаковку (Simon, 2000). Любой типичный телеканал насквозь пронизан сексуальными намеками и даже самыми откровенными обращениями к теме секса. Так, например, женщина-судья в передаче «Практика» заявила о том, что она может сделать «лучший минет, о котором только может мечтать мужчина» (Lipton, 2000). Около 66% передач, выходящих в пики эфирного времени, носят сексуальный характер. С каждым годом телепередачи становятся все более сексуальными (Elber, 2001). Причем чаще всего позволяют себе перебрасываться шуточками на тему секса неженатые люди, и лишь 14% всех сексуальных комментариев в популярных телепередачах адресовано друг другу супругами (Poniewozik, 1999). Передачи теленовостей вошли в новую фазу благодаря публичному освещению скандала Клинтона и Левински. Шокирующее поначалу слово пенис, открытое упоминание орального секса и обсуждение нетипичного использования сигар практически полностью захлестнули теленовости, пока зрители не утратили всякую восприимчивость к подобным материалам. Боб Доул в своих рекламных роликах, спонсируемых производителями «Виагры», открыл эру дискуссий на тему ДЭ (дисфункций эрекции). Тридцать миллионов американцев признаются в том, что смотрят мыльные оперы. Если мы присоединимся к ним, то увидим перед собой ярчайшие примеры сексуальных интриг на почве измен, обмана, мести и насилия. В среднем количество половых актов в течение часа в популярных мыльных операх колеблется от шести до десяти в зависимости от типа передачи (Greenberg & Busselle, 1996). Предметами ток-шоу часто становятся такие темы, как «Беременные экзотические танцовщицы», «Любовь между двоюродными братьями и сестрами» или «Увековеченные видеосъемкой в компрометирующих позициях». Не стоит и говорить о безграничных возможностях преподнесения откровенных сексуальных сцен по кабельному и спутниковому телевидению. Так, изобилует сексуальными образами музыкальный канал MTV, о котором пойдет речь во вставке под рубрикой «На грани». На грани. Женская сексуальность в музыкальных видеоклипах Музыкальное видео появилось на сцене индустрии развлечений в 1981 году и с самого момента своего появления являло собой пример наиболее крайних взглядов на женскую сексуальность среди всех популярных информационных средств. В сущности, женщины, фигурирующие в этих видеоклипах, представляют собой воплощение одностороннего, стереотипного и незрелого образа мужских фантазий. Это, как правило, пышногрудые красотки, постоянно находящиеся в состоянии сексуального возбуждения и жаждущие секса в любой момент. Мужчины же сексуально неотразимы. Случайные встречи мужских и женских персонажей постоянно заканчиваются бурным агрессивным сексом. В этих клипах мужчин всегда окружают женщины. Иногда они поют и танцуют, но нередко просто служат декорацией для исполнителей-мужчин. Эти женщины готовы ублажать мужчин любыми способами. И женщин, как правило, намного больше, чем мужчин. Мужчины же отвергают большинство из них по своей прихоти. В театрально поставленных «секс-вечеринках», изображающих мужчин в окружении многочисленных женщин, и в других групповых сценах женские тела предстают в качестве игрушки для удовлетворения любых мужских желаний. Технология съемки направлена на утрированное обезличивание женщин. Камера выступает в качестве подсматривающего механического ока, бездушно акцентирующего свое внимание на отдельных частях женского тела. Съемка часто ведется в ракурсе снизу вверх, нередко с заглядыванием под юбки между ног женщин. Женские тела сканируются с головы до пят, с подробной остановкой на уровне груди. Таким образом, в кадре в каждый момент времени оказываются только отдельные части тела, а не фигура в полный рост. Нередко женщины изображаются сидящими в камерах или в клетках. Ничто в изображении этих женщин не напоминает нам о том, что перед нами человеческие существа. Нам демонстрируется лишь искаженный образ женской сексуальности.
